И в заключении, немного о его персональной «занозе в заднице», которая нарисовалась в его жизни месяц с небольшим назад, явно без намерения оставить его в покое, а продолжить портить блондину жизнь одним своим существованием.
Речь идет о Томасе Блейке. Этот наглый, напыщенный, заносчивый мальчишка, которого Джерри не переваривал в принципе, но его, по какому-то злому року судьбы, поставили в ученики бармену. Они были словно кошка с собакой. И дня не проходило, чтобы они не подкололи друг друга, не сделали какую-нибудь гадость, и не оттачивали свое мастерство в злословии, язвительности и остроумии. Джерри понятия не имел, почему так невзлюбил парня с первой встречи. Было в Томе что-то такое, что заставляло Джерри отвечать на его нападки или же самому подкалывать. Было время, когда Джерри пытался противостоять такому притягивающему, очаровательному свинству Блейка, но с первого же слова этого заносчивого малявки, Джерри терял всякий контроль и не замечал, как уже привычно парирует словестные выпады парня, ловко атакуя в ответ.
Долго занимаясь самоанализом, самокопанием и прочими видами пережевывания собственных поступков, Джерри понял, что ему нравятся их такие не простые взаимоотношения, они придают его жизни некую пикантность и остроту, что ли. Парень заметил за собой, что если Блейк задерживается, например, то Джерри переживает, а вдруг, с ним что-то случилось? По идее, ему положено радоваться, ведь тогда не будет того, кто будет действовать бармену на нервы, но Хукер почему-то совсем не радовался этому, а испытывал полностью противоположные эмоции. Зато, когда Томас таки нарисовывался в клубе, раскрасневшийся от спешки и бормочащий извинения за опоздание, Джерри не упускал возможности высказать и докопаться до парня, завести его с пол оборота, и, улыбаясь в стиле «32 – далеко не предел», пинками отправлять распсихованного и бурно жестикулирующего Тома на свое рабочее место.  Он предпочел игнорировать и не замечать такие ощущения, когда с души словно камень свалился, как беспокойство отступает, а на губах то и дело расползается идиотская улыбка, и уж точно никоим образом не признавать себе, что ему бы точно не хотелось потерять нить общения с этой вспыльчивой мелочью, и это его самый большой страх.