Шумные улицы были заполнены людьми до предела. Впрочем, как и всегда. Жизнь в этом городе бурлила независимо от времени дня и ночи. Вне зависимости от погоды и сезона. Витрины магазинов светились и переливались во мраке уже довольно позднего вечера. Да чего греха таить, приличной ночи. Хотя, приличная она лишь с одной стороны.
Неоновая реклама подмигивала, манила, уговаривала купить что-нибудь. Но мне, ехавшему в машине с сексапильной брюнеткой, было явно не до этого. Машина затормозила возле многоэтажного дома, и парочка подошла к двери. Остин выудил из мокрых джинс чудом не утонувшие ключи, и попутно сорвав с дверцы рекламу, которая обещала сказочную жизнь на каких – то островах, они зашли внутрь. Ещё пара минут в лифте, и парочка уже ввалилась в квартиру.
Ну это не супер люкс, но тут хотя бы чисто. В небольшой гостиной висела бойцовская груша, с помощью которой Остин отрабатывал приёмы и удары. Рядом стоял небольшой диван некогда_брутально_чёрного_цвета, теперь же изрядно выцветший с течением времени, удобный диван, после которого не болела спина. Большая плазма. Разумеется для просмотра спорта. Барная стойка со всевозможным алкоголем, ну и .. всё. Дальше находилась его спальня. Просторная, с большой кроватью. Ах да, вот как раз сейчас они на ней и оказались. Господи, какая же у этой девочки сексуальная фигура.
Она села и обхватила руками его лицо. Эта женщина целовала его, была в его руках. Он чувствовал её губы на своих, её тело под своими ладонями, её нежные пальцы на шее. Она была его. Понимаете, это чувство когда ты понимаешь, что именно в эту секунду, этот самый человек принадлежит только тебе, и никому больше. Это поистине изумительно. Смотреть как она томно вздыхает, стягивая с него рубашку.
- Тебе не нужны тренировки, - покрываешь её шею поцелуями, руками стаскиваешь с неё все не нужные вещи, - ты идеальна…
На одном дыхании, стараясь не превратиться в животное, которое просто хочет получить её, сдерживаешься, слегка улыбнувшись, смотришь на её фигуру в лунном свете, который пробивается сквозь полузакрытые шторы.
Он и забыл какого это, чувствовать к женщине что-то большее чем просто желание. Всё, что имело смысл, всё, чем он хотел обладать, всё, к чему он стремился. Всё ушло вместе с его последней любовью. Она превратила его в прах и развеяла по ветру, чтобы он никогда не смог собраться. Он был жесток, резок. Он общался с уголовниками без особых усилий, и некогда сам творил ужасные вещи. На работе его душу называли чёрной. Но не потому что его душа сгнила, а потому что её сожгли, и там остался лишь пепел. Он сгорал на работе. И тлел дома, в одиночестве.
И всё же было в нём нечто неуловимо светлое. Нечто, что давало веру в то, что на пепелище ещё могут вырасти прекрасные розы.
Через мгновение они уже скатились с кровати и оказались на полу, скажите спасибо консультанту из «Мира ковров», он предложил купить бежевый ковёр с большим ворсом. Он и смягчил падение. Не в силах больше сдерживаться, вхожу в неё резко. Она чуть подпрыгивает, будто не ожидала такого быстрого поворота, бурно выдыхает мне в шею, просто желая стянуть с меня ненужный слой кожи впивается в её коготками, её мурашки передаются мне, и я тяжело выдыхаю. Дом оглашается нестройным жалобным криком нот. Соседка Гретта, женщина живущая этажом выше вновь играет на своём расстроенном инструменте. Пилар выгибается в моих руках, а я продолжаю наслаждаться вкусом её губ ,её запахом лимонника и корицы. Её пальцы зарываются в мои волосы, сжимая их.
Что за паршивый фильм для романтиков?! Эти горящие шоколадные глаза, нежные руки, по всей видимости отчаянно пытающиеся оставить на моей спине символику зорро, шёлковые каштановые волосы, щекочущие мою кожу, вызывающие лёгкое раздражение, губы раскрытые в безмолвной мольбе. Нет, так дело не пойдёт, я не герой любовник. И вся романтика не для меня. Я, впиваясь в её ротик, вгрызаюсь в губы. Движения всё глубже, резче и чаще. Комната наполняется стонами. На секунду мою светлую голову, посещает мысль, что скоро на твоей пояснице и спине останутся кровавые следы от ковра. Но эта мысль покидает мой разум, как только ты чуть выгибаешься позволяя мне коснуться губами твоей безупречной груди. Опять эти мурашки. Пилар закусила руку, прикрывая бешеные стоны, которые так и вырывались из ее милого ротика. Женщина этажом выше, играла что-то ритмичное, словно подыгрывая нашим движениям. Он придавил девушку к кровати, но ей по всей видимости такая тяжесть была приятна. Шатенка очень широко раздвинула ноги, таким образом, Остин мог проникать глубже. Господи, откуда у неё такая шикарная растяжка, она что днями на пролёт только ей и занимается? Он двигался быстро, вдыхая аромат ее волос и тела, шатенка застонала, и через короткое время стон перешел в крик. Уткнувшись в ковёр словно в подушку, девушка глушила свой собственный голос. Ее тело напряглось, и казалось, что где-то совсем рядом кто-то запустил салют. Остин потерял счет времени, забыл свое имя и предназначение в этой жизни от удовольствия.
И вот, наконец, спина ее выгнулась, волосы в беспорядке упали на ковёр, ее мышцы сжали мой член с такой сильной пульсацией, что я не выдержал и сам разразился оргазмом. Все вокруг померкло, Остину казалось, что он оглох и ослеп. У него отказали все части тела, и лишь только сердце колотилось всё с новой и новой силой. Все его чувства сконцентрировались внизу живота. Девушка лежала рядом неподвижно, и только высоко вздымающаяся грудь показывала, что она жива. Его губ коснулась улыбка. Остин поцеловал ее в губы, но вложил в этот поцелуй всю свою неразделенную нежность и всю любовь. Шатен аккуратно проводил пальцами по её животу, спускаясь к внутренней стороны бедра, наблюдая как она вздрагивает от его прикосновений. Остин усмехнулся, и слегка приподнявшись , запечатав на её губах поцелуй, сказал , - я принесу бокал вина даме, если она конечно не против
Мужчина поднялся с ковра, и подняв практически невесомое тело красавицы, уложил её на кровать, а сам, натянув брюки направился к бару… Это была самая главная ошибка.